Волкова С.Л. / Произведения

Синяя чашка с молоком

До чего же были хороши игрушки на рождественской ёлке! Домики, усыпанные снегом из блёсток, замки с башнями, нарядная детвора, вол­шебники и феи...

- Но это ещё не всё, - сказала Ане мама. - В полночь на самой верхуш­ке, под Рождественской Звездой, появится колыбель с младенцем Христом. Тогда на всех ёлочных домишках зажгутся огоньки и весь ёлочный народ поспешит к колыбели с подарками.

Вот бы это всё произошло не на ёлке, а на самом деле, тогда я пошла бы вместе со всеми, - загадала Аня.

Слова эти услышала ёлочная фея и незаметно от мамы кивнула Ане.

А мама принесла чашку молока и велела ложиться спать:

До полуночи ещё далеко, - сказала она.

Но как только мама вышла, Аня тотчас же встала и подошла к ёлке. Фея ждала её.

Сейчас, - шепнула фея, - вот только клубок размотаю...

Клубок золотой ёлочной канители был весь перепутан, и, словно нити в нём, спутались в голове у феи все волшебные слова. Конечно, она сказала совсем что-то не то, потому что Аня стала вдруг совсем маленькой, точно игрушечной, и, как была с чашкой молока в руках, оказалась на ёлке. По­смотрела вниз: до полу далеко. Поболтала ногами и чуть не упала: тонкая золотая нитка держала её на ветке. Аня сделала шаг - нитка стала разматы­ваться, становясь всё длиннее.

Аня обрадовалась:

И вовсе не плохо, что я здесь очутилась! Потихоньку, потихоньку и доберусь до вершины. Только какой же подарок я принесу к колыбели мла­денца Христа? Здесь кроме синей чашки с молоком у меня ничего нет. По­дарю её...

И Аня стала подниматься вверх. Вдруг из-за ели вышли двое: один в красном плаще и шляпе, другой - во всем чёрном. Один с ружьём, другой с саблей.

Это были разбойники. Первого звали Красный Перец. А второй был Перец Чёрный. Щёки Перца Чёрного до глаз заросли чёрной щетиной, лицо Красного Перца полыхало румянцем и лоснилось.

Что ты несёшь? - спросили они.

Чашку с молоком, - вежливо ответила Аня.

Разбойники приотстали. Красный Перец скривился:

Терпеть не могу молока...

И ты девчонке поверил? - усмехнулся Чёрный Перец. - Посмотри, как она бережно чашку держит. Провалиться мне на этом месте - в чашке бриллиант!

Бриллиант! - подпрыгнул Красный Перец. - Тогда нужно отнять чаш­ку, и я знаю, как. Я стреляю из ружья. Пиф-паф! Девчонка пугается, роняет чашку - бриллиант наш!

Аня шла, осторожно ступая, золотая нитка разматывалась и в такт Ани­ной песне тихонько звенела:

На нитке золотой,
На тонкой канители,
С чашкой, полной молока,
Держусь я еле-еле.
Но слово я даю:
Ни капли не пролью...

Пиф-Паф! - раскатился выстрел, да такой сильный, что Красный Перец с перепугу выронил ружьё. Стало тихо-тихо. И в этой тишине прозвенело:

Но слово я даю:
Ни капли не пролью,
Не расплещу И чашки синей
Из рук не выпущу.

Красный Перец совсем растерялся:

Ты что, не испугалась? - выскочил он из кустов.

Испугалась.

А почему чашку не выронила?

Потому что то, о чем поёшь, надо выполнить.

Красный Перец оправдывался:

Ну, маху дали... всё равно своё возьмём. Не напугали, так обманем.

Он достал из заплечного мешка два пастушьих плаща. Разбойники пе­реоделись и вышли к Ане:

Мы добрые пастухи, пасём телят, все тропинки здесь знаем. Одна ты заблудишься, иди за нами, - сказал Красный Перец.

А Перец Чёрный про себя добавил:

Мы поведём тебя туда, куда Макар телят не гонял...

Но этого Аня не слыхала и пошла за пастухами. Они вышли к Муравьи­ному замку. К замку был перекинут мост. Под мостом был ров. А во рву - полным-полно муравьёв. Они сторожили замок. Разбойники, конечно, сра­зу убежали, а муравьи накинулись на Аню и стали её кусать и жалить.

Стряхнуть она их не могла: руки заняты. Синюю чашку, которая до кра­ёв была наполнена молоком, Аня боялась поставить. А песенка её звучала теперь совсем жалобно:

Какие злые стражи
замке Муравейном!
Зубы их и жала Терплю я еле-еле!
Но слово я даю:
Что в чашке
- не пролью,
Не расплещу И чашки синей
Из рук не выпущу...

Кто здесь? - прогремел голос.

Из дверей замка вышел муравей, да такой огромный, каких никто ни­когда не видел. Он был в мантии и короне. Это был Муравьиный царь. Гла­за его, большие и тёмные, сверху вниз смотрели на Аню.

Я иду к вершине ели. В полночь под Рождественской Звездой там по­явится колыбель с младенцем Христом. Все поспешат к ней с дарами. И я несу свой: молоко в синей чашке.

Аня перевела дыхание. Муравьиный царь дал знак, и стражники-мура­вьи, точно горох, посыпались в ров. Тёмные глаза Муравьиного царя смо­трели в упор:

О какой звезде ты говоришь? О какой вершине? Башня моего замка - вот вершина. И никаких звёзд над ней не было и нет.

Аня перед Муравьиным царём была точно песчинка перед скалой. Но вот что она сказала в ответ:

Вы, муравьи, глаз не отрываете от земли. Поднимите, царь, голову к небу...

Голос царя прогремел, словно гром. Глаза вспыхнули гневом:

Если того, о чем ты говоришь, нет, я велю сбросить тебя в ров к му­равьям!

Ане стало страшно. Задрожала в руках синяя чашка. Лишь бы не рас­плескать! Стал поднимать голову Муравьиный царь. Поднимал долго, вверх он глядеть не привык: всю жизнь он на всё и на всех смотрел сверху вниз.

Вдруг упала со стуком тяжёлая корона... Муравьиный царь не спешил её поднимать:

Звезда! Там горит звезда! Как она сияет!

Я могу идти? - спросила Аня.

Муравьиный царь хлопнул в ладоши, и влетела карета. Её везли мура­вьиные кони. Впереди - муравьиный кучер в ливрее.

Садись скорее!

Помчалась карета, ударил в лицо хвойный ветер, замелькали ёлочные домишки. И вдруг - дворец. Кучер одёрнул ливрею. Из окна махнула фея:

Зайди! Я как раз раздаю игрушки!

Аня не удержалась.

Я на минуточку!

Фея открывала коробки. Дети толпились около. Игрушки у них в руках оживали: куклы пели и танцевали, киты пускали фонтаны, корабли, подняв паруса, отплывали в дальние страны.

Что тебе подарить? - спросила Фея. - Куклу? Выбирай. Но ты долж­на взять куклу своими руками. Иначе она не оживёт и танцевать не станет. Такой уговор у фей и детей.

Не отрывая глаз от куклы, Аня прошептала:

У меня руки заняты. Я не могу чашку поставить: вдруг пролью. Я её полной принести обещала...

Что ж, - вздохнула Фея. - Такой уж, видно, уговор у людей: или ты даришь, или дарят тебе.

Аня попрощалась и убежала. А разбойники в это время глядели в окно, прижавшись к стеклу носами.

Эх! Ничего не взяла! - зашептал Красный Перец.

Я-то думал: поставит чашку - мы тут как тут, и сокровище наше.

Чёрный Перец затопал ногами:

Хватит! Слыхали! Провалиться мне на этом месте - теперь сам я буду действовать!

Он выхватил саблю. Вжж-жик! Сабля рассекла золотую нить, что дер­жала на ёлке Аню.

Прозвенела нить тонко, печально. Аня стремглав полетела вниз. Упала на пол синяя чашка...

Две руки в красных и две руки в чёрных перчатках потянулись к ней: «Наша!»

Но двенадцать раз пробили часы, слетел с вершины ели Ангел и при­крыл чашку белыми крыльями. Она была цела и до края полна молоком. Разбойники отступили в ёлочную тень.

Ангел взлетел с синей чашкой вверх.

Там, под звездою, тихо покачивалась колыбель. В колыбели лежал мла­денец. Он с улыбкой смотрел на Аню. От лица его шло такое сияние, что в комнате стало светло, точно днём. И разбойников, что прятались под пасту­шьими плащами, все увидели.

Аня подошла к ёлке. Фея кивнула Ане:

Вот ты опять стала большая. И руки у тебя свободны. Выбирай, что душе угодно!

Хочу стать на минутку феей, - сказала Аня и поспешила к разбойни­кам. - Просите прощения!

Вот ещё! Я не умею! - Перец Чёрный стал ещё чернее.

Красный Перец ещё больше покраснел:

Я знал, да забыл, как это делается

Повторяйте за мной оба, - строго сказала Аня. - «Я больше не буду разбойничать»!

Буду! Провалиться мне на этом месте! - закричал Перец Чёрный и провалился вместе с плащом, саблей и сапогами. И больше его никогда не видели.

Красный же Перец взмолился:

Не буду! Я обещаю! Разрешите только в последний раз из ружья вы­стрелить!

Пиф-паф! Вылетел из ружья разноцветный фейерверк.

Всё так и должно быть. Ничего на этот раз не перепутала Фея.